Я принимаю свое болезненное гнойное
состояние как данность.
Марла Сингер, Fight Club.
состояние как данность.
Марла Сингер, Fight Club.
Жизнь – это череда нелепых происшествий, которые складываются в одну цепочку из костей, обрастают мышцами, после чего мясом. Это и есть человек – череда бессмысленных «хочу», «нужно», «я», а еще поступков, эмоций и желаний.
Некоторые из них свято верят, что они взяли в свои руки бразды правления собственной судьбой. Если в ДТП попали две машины, кто-то пострадал, а беременная жена на соседнем сидении находится без сознания и истекает кровью, то виноват не случай, а кто-то из нарушивших правила, не справившихся с управлением, моргнувших не в ту секунду. Водитель. И если пострадавшая жена, так и не пришедшая в себя на месте аварии, через несколько дней, находясь в коме, умирает, родственники начинают ненавидеть «виноватого», но никак не судьбу.
Есть те, кто трезво смотрит на жизнь и не считает, что в какой-то момент ситуацию можно было бы изменить, а машина, прошедшая техосмотр три часа назад и казавшаяся исправной, не может сломаться внезапно по собственной прихоти из-за отсутствия нежного обращения с двигателем или педалью газа. Они понимают, что у судьбы не только далеко идущие планы, но есть и свой график, который она нарушать не собирается из-за жалости к двуногим. Если человек не умер, переходя через дорогу, потому что остановился посмотреть на свое отражение в витрине, умрет чуть позже – это неизбежно. В этом и заключался смысл фатализма. Череда бессмысленных происшествий, ведущих в итоге к выделенному месту на кладбище, дорогу к которому пересекаешь под торжественную и не менее бессмысленную музыку.
читать дальшеЖизнь Марлы не походила на осмысленную череду запланированных событий, способных скрасить часы дома и вне дома. Все те же внезапные происшествия, которые могут скучную и одинокую жизнь превратить в светский раут даже для таких людей как Сингер. Отрекшихся от общественного мнения, идущего вразрез с убеждениями общественности и выбранными законами морали, которыми окружающие стали прикрываться. Ведь в рамках жить проще, запираясь в четырех стенах и лелея мысль о скорейшем обогащении – работа же идет исправно, столько сил, на глазах розовые очки, затуманившие зрение и сделавшие прогнившую серую жизнь преисполненной тайн и мечтаний, которые обязательно сбудутся.
Однако женщина, лишенная розовых стекол, была иного мнения и, возвращаясь поздно вечером домой, при этом привычно прикуривая, остановилась около лакового пухлого кошелька, валявшегося возле кучи мусора. Точнее он попался под ногу, глухо ударившись о мысок туфли. Как бы ей не хотелось, даже если и хотелось бы, выделанный кусок кожи под вопросительным взглядом не изменил очертания и не раскрылся, показывая свои потроха. Не сдался он даже под безразличным уставшим взглядом, вынуждая опуститься на корточки и, сунув сигарету в рот, обхватить край испачкавшегося в дожде и грязи кошелька пальцами, чтобы щелкнуть застежкой и растянуть внутренний карман, выхватить купюры и, повертев изделие из кожи в руках, кинуть к импровизированной мусорке. Купюры, купюры, купюры. Не стоит отказываться от свалившейся из чьего-то кармана помощи, когда она может пригодиться. Купюры, купюры, билет…
Марла, расстегнув сумку, сунула туда деньги вместе с билетом и отправилась домой, не желая попадать под дождь в этот ненастный, но щедрый на сюрпризы день. Больно уж щедрый. Хотя бы потому, что возле дома стоял увлеченный разговором разносчик пиццы, пристроившись рядом с вызывающего вида женщиной, совсем забыв о работе и лежащей на сидении открытой машины пицце, которая благодаря одному ловкому и ненавязчивому движению перекочевала в руки Сингер, спокойно направившейся к входной двери в подъезд. Не ее проблема, как и озадаченный вид молодого человека, поздно спохватившегося о пропаже и с вселенским удивлением обращающегося ни к кому и ко всем сразу:
- А вы не видели тут пиццу?
- Если бы Вы были хоть немного внимательней, то заметили собаку…
- Куда она побежала? – простонал разносчик, не дослушав женщину до конца и тем самым сделав поспешные выводы, ведь Марла вовсе не утверждала, что эта собака набралась наглости запрыгнуть в салон, схватить коробку и утащить.
- Туда, - кивком головы указала Сингер, держа пиццу в скрывшейся за дверью руке, после чего исчезла за ней полностью, предоставив внешний мир самому себе, и поднимаясь в «8Г».
Если снаружи жизнь шла своим чередом, меняясь каждую секунду, то в этой комнате она замирала, оживая разве что со случайными колебаниями фаллоимитатора, когда женщина задела тумбочку плечом, сбрасывая сумку на пол и ставя коробку на стол.
Марла Сингер никогда не посещала светские рауты и не страдала от отсутствия оных в своей жизни. Она даже о них не помнила, но решила сохранить жизнь подобранному билету и посмотреть на расфуфыренных моделей вблизи, а не с экранов, где их тощая грудь казалась объемней, а разукрашенные на подобии павлинов или попугаев лица выглядели реалистичней.
Хотя близкой к реальности из всех собравшихся оказалась только сама она, в простом и безвкусном черном облегающем платье с рукавами-фонариками, лакированных черных туфлях с массивным каблуком, шляпе с большими полями и сигаретой в руках, которая от волнения и непривычной обстановки сгорала быстрей.
Марла, которая привыкла к тяжелому мрачному макияжу, не без интереса смотрела на стоящих возле картин моделей, своим полуобнаженным видом пытающихся привлечь «элиту» к созерцанию произведений искусства. Хотя картины, эти без пяти минут «шедевры», интересовали ее куда больше. Когда у людей ее поколения, а то и вовсе молодого и тупого поколения, нет вкуса, то сложно оценить величие собранных картин, над которыми доминирует аляповатое убранство, методично надавливая на психику человека, что сужается до таких размеров, при наличии которых можно восхищаться всем. Даже бычком, валяющимся на полу. Так что, раз задумавшись о сигаретах, женщина позабыла о невзгодах и простила все грехи местному дизайнеру, уверенно роясь в небольшой сумке, где лежала еще не открытая пачка.
Самой большой и яркой оказалась картина, висевшая перед входом и особо привлекающая улыбающейся девочкой с копной рыжих волос, карими счастливыми глазами, но фальшивой широкой улыбкой.
- И правда, как не нарисовать счастливого ребенка, когда получил такое место, хоть и отработав? – поделилась женщина своими мыслями с рядом стоящим мужчиной, который от подобной наглости и свободомыслия ответить забыл, упустив из рук интерес Марлы, не долго стоящей перед портретом, ведь стены были облеплены не менее шедевральной мазней. – Девочка-то такая милочка, а мама научилась ноги раздвигать. Идиллия и мечта нашей жизни, - произнесла она, доставая зажигалку и вновь прикуривая, а еще искоса смотря на удаляющегося боком мужчину, не настроенного на поношение выставленных полотен. Сингер не возражала, подцепляя бокал с подноса снующего по залу официанта и проходя дальше, чтобы лицезреть испорченный вариант «Рождения Венеры». Новая интерпретация, изображение робота вместо женщины с формами все же увлекли Марлу, наклонившую голову в бок и вновь затянувшуюся. Лишь потом до нее дошло, что стоящая неподалеку женщина в строгом деловом костюме, отличающемся от вечерних платьев самопровозглашенных светских львиц, извинялась, приняв ее, Марлу Сингер, за создателя будоражившего сознание «шедевра».
- Это? – женщина еще раз посмотрела на творение, чуть наклонив голову, пытаясь при этом сообразить, где же так до этого грешила, что подобный ужас приняли за ее работу, при этом ни разу не сказав ни одного лицеприятного слова. Похвально, конечно, но не более. – Если бы я рисовала такое, я бы повесилась на первом же фонарном столбе и еще мертвая брыкалась, чтобы меня оттуда не снимали.
Женщина пожала плечами и щелкнула зажигалкой, наконец-то избавившись от ощущения, что где-нибудь ходит праведная бабулечка, вещая волю Господа – не кури, иначе паровозиком станешь.
- Если автор, - удерживая сигарету губами, отчего и не совсем внятно говоря, - считает, что роботы – это сексуально, то в своей жизни он видел только вибраторы и всякие игрушки для секса, - она наконец-то закурила, отчего спокойно подхватила сигарету, а зажигалку сунула в сумку. – А это значит, что автор не только не зрел, но и не сможет передать ничего в картине, поскольку его скудный мир и опыт не дают возможности узреть то, что можно изобразить. Рождение робота, хочу заметить, не таит в себе сокрытого смысла, поскольку его, как и вибраторы этого художника, делают на заводах, на предприятиях и где только не делают, если мы с вами говорим о подделках. Хотя… - она еще раз задумчиво взглянула на картину, - если у этого автора есть дома плетка, то я не прочь познакомиться, - женщина прищурилась и поправила сумку, обдумывая подобную возможность. – Но не думаю, что тут есть хоть какой-то шанс заиметь мозги. Нужно уметь говорить правду открыто. Иначе и появляются такие шедевры современной моды.
Ее собеседница только сконфужено улыбнулась и отвернулась, обдумывая сказанное. Пускай. Мир не должен полниться липовым искусством, липовой рекламой и липовой едой, которую впихивают везде: в магазинах, по телевизору, по телефону и на улице, подстерегая ничего не подозревающую мамашу с ребенком и начиная зомбировать. Поэтому ее разговоры с мертвыми нельзя было назвать такой уж плохой участью.
- Какое интересное мнение, - услышала женщина за спиной и повернула голову, одарив лысого мужчину, чья лысина поблескивала в свете от лампы, безразличным взглядом. Мнение не было интересным и просто отражало суть проблемы, но продолжать дискуссию на подобные неуместные темы смысла не наблюдалось – он испарился подобно жидкости в бокале нового собеседника, вставшего рядом с двумя «любителями искусства». – Тогда, позвольте узнать, что же должен рисовать истинный художник, разбирающийся в искусстве?
- Вы никогда не задумывались, почему блондинок называют глупыми? – издалека начала Марла, поставив мужчину в тупик, из которого он сумел выбраться по прошествии нескольких секунд.
- Потому что люди привыкли к стереотипам?
- Потому что люди привыкли, что именно блондинки являются полыми куклами, у которых нет мозгов, а на уме разве что походы по салонам красоты, которые, как заверяет реклама, способны придать им свежий вид, изменить до неузнаваемости и сделать привлекательней для мужчин. Люди настолько срослись с этим мнением, что уже не замечают и не понимают, что салоны красоты, разноцветные майки и топы, туфли на шпильках, платья, едва скрывающие ягодицы от взора прохожих, не смогут сделать их привлекательными.
- И что же им помешает? – хмыкнул собеседник, теряясь в волнах логики Сингер и чуть ли уже не идя на дно.
- Мозги. Как часто и призывно поэты пели, что нет ничего более притягательного, чем внутренняя красота, забыли? Они призывали любить не наманикюренные ногти, не подведенные глаза, не густо намазанные ресницы и не вызывающе очерченный пухлый рот женщины, вколовшей себе ботекс, а то, что сидит у нее внутри. Страшная, как лягушка, иссохшая завидующая всему женщина, не уверенная в себе. Уверенный в себе человек не побежит покупать вещи в дорогих магазинах, не станет изводить тонны косметики, чтобы привлечь мужчин, не будет расхаживать, как шлюха, чтобы на нее смотрели с вожделением.
- И как это относится к искусству, позвольте узнать? Трепать языком может каждый.
- Как и рисовать красиво, - ткнув сигаретой в сторону картины, согласилась Марла. – Только красота – это наружность женщины, любой. Не обязательно быть красивым, чтобы оказаться чем-то наполненным. Все люди состоят из кишок, селезенки, печени, желудка – все. Это не значит, что у них есть что-то за пазухой. Вот подумайте: идет человек с банкой краски, кисточкой – он маляр? Не обязательно. Внешний вид ни о чем не говорит. Купите елку с редкими жидкими ветками, нарядите и навешайте сотни украшений. Она стала красивой и достойной оваций елкой? Нет. Изменился ее внешний вид, человек напоминает моляра, но никто не скажет, что у них там внутри. Аналогично с этой картиной: мы видим цвета, линии и пародию на оригинал. И если в оригинале был заложен новый смысл, который известен всем, но о котором было заявлено впервые в произведении, то тут нет ничего нового. Воплощение той же идеи, копия, не несущая смысла. Был ли смысл тратить время и ее рисовать, когда можно пойти в магазин, купить вибратор и эти же часы наслаждаться его обществом? Пользы будет больше.
Возможно, Марла не любила искусство. Возможно, Сингер не любила мужчин. Возможно, ее взгляд на жизнь значительно отличался от представления окружающих и был по-своему уникален, но когда она закончила, то с удивлением и непониманием обнаружила собравшуюся небольшую толпу, заинтересованную этим разговором. Она не говорила ничего нового, не пыталась доказать свою правоту и лишь помогала мужчине понять истинный смысл искусства, не лежащий на поверхности.
Светские рауты были не для нее, потому что скопище одинаково мыслящих людей, свято верящих в свое превосходство, она не понимала. Даже не пыталась понять и спокойно забывала, закрывая за собой дверь молчаливой квартиры и с каким-то облегчением смотря на стоящий по стойке смирно фаллоимитатор, сделанный на тех же самых заводах, что и вибраторы того художника. В отличие от них, он был родным, простым не наполненным смыслом. Верил все в тот же фатализм и искренне удивлялся оставшейся в живых после порицания многих картин Марле. Ведь умереть можно в любую минуту; трагедия же в том, что этого не происходит.